ПЕТЕРИС ЦЕЛМС

Управляющий инвестиционным портфелем BluOr Bank

На сегодняшний день верны два, казалось бы, противоречивых факта.

Вызванные пандемией перебои в цепочках поставок привели к катастрофическим последствиям почти во всех сферах мировой экономики. Новостная лента прошлого года пестрила заголовками о закрытии портов, нехватке контейнеров и шестидневном перекрытии Суэцкого канала. Весь мир охвачен волнениями – от относительно безобидных, как нехватка новейших игровых консолей в преддверии Рождества, до откровенно дестабилизирующих, как резкое повышение цен на продовольствие и энергоносители, что в последнее время привело к беспорядкам в Казахстане, – и их нарастающий эффект только усиливается.

Наряду с этим, как видно, усилилась и мировая торговля. После первого спада, случившегося в самом начале пандемии, продажи товаров быстро восстановились в середине 2020 года, превысив допандемийные показатели уже к концу года. В начале прошлого года объемы мировой торговли поставили новые рекорды, и по прогнозам, рост продаж товаров и услуг превысит рост ВВП в 2022 году.

В чем же тут дело?

Самое главное, мы видим, насколько глубоко цепочки поставок внедрились в нашу жизнь и сколь сильно мы на них полагаемся. Компании десятилетиями вкладывали средства в физический капитал, специализацию рабочей силы и логистические механизмы с целью оптимизации производства и выпуска продукции точно к заданному сроку, что позволяло мировой экономике действовать как хорошо смазанный механизм. Более того, даже когда что-то шло не так и случались сбои в цепочке поставок, система всегда довольно быстро восстанавливалась.

Так было до самого недавнего кризиса. Оказалось, что решение по принципу «точно в срок» не обязательно является наиболее оптимальным, и этот факт признают как предприятия, так и правительства.

В частности, два примера подчеркивают это наблюдение. Нехватка больничных коек во всем западном мире усугубила кризис в области здравоохранения и в значительной степени стала причиной постоянных локдаунов за последние два года. Нехватка полупроводников все чаще рассматривается как проблема национальной безопасности, и крупнейшие компании Европы и США вкладывают десятки миллиардов долларов в наращивание производственных мощностей ближе к дому.

Это осознание является частью более масштабного политического сдвига со времен торговой войны между США и Китаем, начавшейся до пандемии. Для США полный аутсорсинг производственного сектора в Юго-Восточную Азию разорил экономическую базу промышленного региона Америки, что возымело и политические последствия. И хотя Китай в значительной степени выигрывает от этих отношений, его экономический рост слишком зависит от экспорта в США, и руководство страны стремится это изменить. Обе страны хотят уменьшить свою зависимость друг от друга, и неурядицы на фоне пандемии только усилили это желание.
В то же время новые технологии, получившие широкое распространение в последние годы, могли бы внести больший вклад в процесс деглобализации, чем технологии, способствовавшие революции в области ИКТ.

Примером тому может служить промышленная автоматизация и робототехника. На первый взгляд, автоматизация представляет собой альтернативу для компаний в странах с развитой экономикой, когда вопрос касается снижения затрат на рабочую силу и перенесения производственных процессов за границу с использованием местной рабочей силы (офшоринг). Поскольку автоматизация и офшоринг, по-видимому, являются заменителями, следует ожидать, что улучшения в автоматизации приведут с течением времени к возвращению производства.

Спустя два десятилетия оптимизации цепочки поставок маятник начал раскачиваться в другом направлении. Пока что последствия невелики и ощущаются лишь на периферии. Однако вполне возможно, что мы увидим поистине гигантский рост корпоративных капитальных затрат на перенос производства ближе к дому, как только с коронавирусом будет окончательно покончено.

Регионализация

С увеличением вероятности возвращения производства также возникает возможность того, что мир разделится по региональному принципу. Под влиянием Covid компании уже начали производить товары ближе к рынкам назначения. В результате вполне допустимо, что многополярный мир с ослаблением отношений между крупнейшими экономиками может привести к увеличению доли международных потоков внутри самих регионов.

Помимо безопасности цепочки поставок, основным фактором, лежащим в основе этой тенденции, является усиление контроля за иностранными инвестициями по соображениям национальной безопасности, который с 2018 года набирает обороты преимущественно в странах с развитой экономикой. Так, например, в 2020 году вступили в силу правила, реализующие рамочную программу ЕС по проверке прямых иностранных инвестиций (ПИИ) (2019 г.), а также Закон США о модернизации оценки рисков иностранных инвестиций (2018 г.).

Свидетельством такого влияния уже являются имеющиеся данные. В 2020 году приток ПИИ сократился на 35% до 999 миллиардов долларов, т.е. впервые с 2005 года приток ПИИ упал ниже 1 триллиона долларов. Даже после устранения различных источников «шума» в данных о прямых иностранных инвестициях, по подсчетам Конференции ООН по торговле и развитию, основная тенденция ПИИ в 2020 году сократилась на 25%.

Но этот совокупный показатель не свидетельствует о том, что происходит на периферии. В Латвии, например, приток ПИИ за первые 9 месяцев года фактически превысил показатели предыдущих лет. Характерно, что большинство этих потоков было и поступает от наших ближайших соседей. Разумеется, один год еще не определяет тенденцию, но эти цифры указывают на то, что ПИИ на региональном уровне, скорее всего, продолжат расти и в будущем.

Этот пример географического разброса имеет большое значение для объяснения масштабов глобализации. Например, если расстояние между одной парой стран в два раза меньше, чем расстояние между странами в другой аналогичной паре, ожидается, что уже одно это более близкое соседство приведет к увеличению товарооборота между более близкой парой более чем в три раза и более чем вдвое увеличит объем ПИИ между ними. Общекультурные и политические сходства, которые часто коррелируют с географией, также имеют тенденцию увеличивать международные потоки.

Растущая способность каждого региона самостоятельно финансировать собственное развитие благоприятствует этому процессу, и темпы такого роста возрастают во всех регионах, ускоряя инновационный процесс по мере того, как все больше и больше идей получают более раннее и существенное финансирование. Разумеется, кто-то потерпит неудачу, но ускоренный процесс открытий и внедрения, обусловленный обилием капитала, является частью этой новой пост-ковидной эпохи.

Компании понимают, что каждый регион становится все более самодостаточным в области финансов, производства и потребления, и поэтому им необходимо присутствие в каждом регионе, чтобы удовлетворить этот спрос. Похоже, что мы переходим от мира децентрализованного производства и централизованного богатства к более централизованному производственному процессу и децентрализованному богатству. Акцент на климате ускорит этот процесс – создание Международного совета по стандартам устойчивого развития (ISSB) на 26-й сессии Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP26) ясно дает понять, что предприятиям предстоят проверки на всех этапах производственно-сбытовых цепочек.

Европейские перспективы

За последние годы европейская интеграция несколько раз подвергалась испытаниям: популистский натиск Италии, выход Великобритании из ЕС (Brexit) и антипатия США в период пребывания на посту предыдущего президента Трампа – все это служило напоминанием Европе о том, что она сама по себе и должна ускорить свою интеграцию. Covid способствовал этой интеграции благодаря принятым ЕС антикризисным мерам в области финансирования – так называемый «план ЕС следующего поколения» (Next Generation EU), а также климатическим мерам и общеевропейским «зеленым» облигациям, которые отводят Европе ведущую роль в сфере финансов, направляемых на климатически значимую деятельность. То, как будут развиваться события в ближайшие годы, во многом определит, каким будет развитие Европы. Понимание того, что Европа может сделать многое, способствует и растущему осознанию необходимости «стратегической автономии».

Европа находится в интересном положении как потенциальный решающий игрок, если геополитика продолжит формироваться в русле конкуренции между США и Китаем. Она уже является глобальным субъектом нормотворчества в области технологий и продолжает укреплять эту роль. Кроме того, опираясь на свою систему финансирования зеленых облигаций и торговли квотами на выбросы углерода (крупнейшую в мире), Европа по праву может возглавить климатический переход.

Также активно стимулируется производство аккумуляторов и полупроводников для электромобилей внутри Европы. Учитывая, что ни один европейский рынок не является достаточно большим для самостоятельного управления и реализации этих амбиций, в некотором смысле Европе легче вести переговоры на региональном уровне, чем в странах Северной и Южной Америки или Азии. Это уже видно на примере недавних европейских соглашений о производстве полупроводников.

Новая эра, вероятно, усилит конкуренцию между регионами по мере того, как инновации и их внедрение углубляют интеграцию. Такой подход, скорее всего, приведет к более быстрой и глубокой интеграции, ведь принцип «победитель получает все» распространяется и на технологии, и на финансы, а также на производство, дистрибуцию и потребление.